Бастионы Дита - Страница 46

– Что сможете прихватить, то и ваше, – просто ответил тот, – это только в городе все в общий котел волокут. А у нас каждый из своей миски харчуется.

Впрочем, разбойники (не могу назвать этих шакалов в человеческом облике другим словом) не потребовали от нас никакой клятвы. В их понимании сама возможность безнаказанно убивать и грабить была настолько притягательна, что пренебрегать ею мог только безнадежный недоумок. Все это воинство, наподобие инфузории то разраставшееся, то делившееся, состояло из множества мелких шаек, не считавших для себя зазорным в случае опасности покинуть поле боя или даже ударить в спину своим бывшим сотоварищам. Для них не существовало ни законов, ни привязанностей, ни обязательств. На крупную добычу они бросались всем скопом, а почуяв опасность, горохом рассыпались во все стороны. В настоящий момент, похоже, они тоже двигались к Переправе, что было нам на руку – смешавшись с разношерстной толпой, мы могли избегнуть многих неприятностей.

Часть разбойников ехала верхом на рыжих поджарых быках, которых они укрощали посредством цепей, приклепанных к кольцам, продетым сквозь ноздри этих свирепых животных, часть шла пешком, взгромоздив поклажу на уже знакомых мне зеленых ластоногих гусениц. На первой же стоянке, когда банда в поисках воды и пищи разбрелась по плоской, заросшей фиолетовым мхом равнине, к нам подошел троглодит.

– Ты, лживый язык, тоже себя к перевертням причислил? – грубо спросил он у Хавра, протянув ему, однако, нанизанный на дротик кусок жареного мяса.

– А-а-а, это ты, – без особого энтузиазма признал его Хавр. – Никак не научусь ваше племя по лицам различать… Вспоминал тебя недавно. Даже навестить собрался. Ты почему здесь? Никак хозяйство свое бросил?

– Пустое дело, – троглодит равнодушно махнул рукой. – За человеческую шкуру втрое дороже дают, чем за овечью, а ты хлопоты сравни… Да и невозможно сейчас овец держать. Зверье хищное расплодилось, бродяги кругом шастают, набеги чуть ли не каждый месяц, Перемежовки покоя не дают…

– Кстати о Перемежовках, – перебил его Хавр. – Было в последнее время что-нибудь занятное?

(Я понял, что они говорят о Сокрушениях, хоть и называют их иначе.)

– Зарядами с травилом поделишься?

– У самого последние. Но обойму уступлю.

– Так… – троглодит задумался (а сосредоточенно думающий троглодит – это зрелище почище музицирующей гориллы). – За Рыжим Лесом недавно Пустошь обнаружилась. Сначала думали, ничего особенного, тем более что та Перемежовка никого серьезно не зацепила…

– Да вокруг Рыжего Леса люди, наверное, давно не живут, – перебил его Хавр.

– Сейчас живут некоторые… Один мой родич, ты его не знаешь, сунулся туда. Ведь в прошлый раз, помнишь, на похожей Пустоши железо самородное нашли. Целую гору. Вот подождал он, значит, пока щебень немного остынет, надел сапоги покрепче и пошел. Я сам, правда, не видел, как все было. Другие рассказывали. Прошел он с полсотни шагов и начал что-то с сапог отряхивать. Дрыгался-дрыгался, а потом как будто в пляс пустился. А штуки те, которые они сначала за щебень приняли, ползут по его ногам, как мухи по сиропу. Когда он назад заковылял, на нем уже целая куча этих тварей повисла. А там где упал, холмик образовался и долго еще шевелился. Сейчас туда больше никто не ходит.

– Твари эти расползаются?

– Нет. Тихо лежат. Если не трогать их, даже не шевелятся. Вот такого размера, – он показал три сложенных вместе пальца. – С виду обычные камни. Да только как были горячими, так и остались. Хоть воду на них кипяти.

– Да не пожрет нас гнус из Хлябей, и Пустошь не побьет камнями… – рассеянно промолвил Хавр, словно вспомнив что-то. – Еще что слышно?

– Вместо горы Котел, знаешь, наверное, такую, теперь озеро образовалось. Тоже Котлом зовут. Но там ничего особенного… Народ в округе побелел немного, но никто не умер. На той стороне Переправы, на полдороге от Стеклянных Скал, после Перемежовки летающего змея видели. Но это, наверное, враки. Там все давно из ума выжили. Да, вот еще что! – Он спохватился, словно вспомнив нечто важное. – Кто ходил к Окаему, до Каменных Лбов уже не добрался. Окаем вроде бы ближе стал.

– Я туда не собираюсь, – ответил Хавр. – Там делать нечего.

– А мне показалось, что это тебе интересно будет узнать.

– Куда вы сейчас путь держите? – Хавр сменил тему разговора.

– Куда глаза глядят. Но некоторых к Переправе тянет. Давно никто конопасов не трогал.

– Сломаете вы зубы о конопасов.

– А куда деваться? Не на Дит же идти. В здешних краях, наверное, даже черствого хлеба не осталось… Это и в самом деле перевертень? – Он с опаской глянул на меня маленькими глазками, над которыми козырьком нависали крутые надбровные валики.

– Разве ты на своей шкуре не почувствовал?

– Почувствовал, – троглодит энергично почесался.

Получив запасную обойму к ружью, он убрался восвояси, а мы занялись обсуждением ближайших планов.

– До Переправы лучше с ними вместе идти, – сказал Хавр. – Но добраться туда мы должны первыми, чтобы сразу сбежать. Иначе там такая заваруха начнется…

– Думаешь, одолеют они конопасов? – спросила Ирлеф.

– Вряд ли. Но крови пустят немало. А ты как бы хотела?

– Бродяги для нас не враги. Дита они боятся, сам слышал. А вот конопасы… Они с нами даже разговаривать не желают. Кстати, тебе о них должно быть больше моего известно.

– Дитсов они, само собой, не любят. Считают всех нас кастратами. Впрочем, они только самих себя и любят. Но уж там любовь – так любовь… – он как-то странно ухмыльнулся.